омбоце пентень ды нежедсь кенере паркарензэ лангс.
— Какая это жизнь? Весь век батрач. Понимаешь ты меня, Миша? Михаил Степанович? — пижнезь сы Ольга самоваронть марто.
— Ничего не понимаю...
Яблоновский велявтызе прянзо вальмантень, ужакстозь ладсо вансь ульцяв. Яблоновский айгизе стопканть икелензэ ды кармась пувамо, штобу кельмезэ а ламодо, можна улезэ симемс.
Вася сорминзе лавтовонзо, керш сельменть конштызе, прок эзь надия кемсы эли а кемсы Яблоновский.
Яблоновский стясь таркастонзо, кавксть-колмоксть ютась кудонть кувалт, озась мекев тарказонзо.
— Оля, подай там...
А ламо шкань ютазь Ольга Ивановна совавсть бутылка каньяк, киненьгак валгак эзь ёвта, вырк велявсь мекев. Яблоновский саизе бутылканть, сургучесь паморсь коморо потмозонзо ямксонь-ямкс.
— Вот Семеныч, наша задача раздробить совхоз вот на такие мелкие кусочки. — Сонсь кода бути пелезь ладсо варштась лангозонзо, невтизе коморстонзо сургученть, кежень пачк стукадизе бутылка потмаксонть, пропкась пулякс ливтяс суликастонть.
Се шкастонть совась лишмень кардазонь заведующеесь. Чамазо якстере, ансяк щёкасонзо а покш ашо петнат.
36
