Володькин васня пейдезевсь, мейле кепединзе сельме чирькензэ, кежень сазь пшкадсь:
— Симть тон монь жаловнястон!
Володькин зярдояк а эрсе аволь иредьстэ. Семиязо вачо пеке кирди, штапо ланго канды. Бути пшкади козяйкась, ицесынзе боканзо, козяйкась недля-кавто ашти тарка лангсо.
Володькинэнь састь кежензэ, киневтить кедензэ, но ниркинеть, а сатыть уполномоченноеть чавомс.
— У... йопонский бог! — сювордась авалем Володькинэсь ды лоштизе менкенерть вальманть. Суликатне жойнезь ёртовсть масторов.
Вармась покш мельсэ лыйневтинзе столенть лангсто конёвтнэнь масторов. Сонсь сяворькшнезь ношкстась кудостонть. Уполномоченноесь сёрмадсь лангозонзо акт.
Вельсоветэнь члентнэ срамавтсть. Лиссь уполномоченноеськак. Кавто азорт, кавонест кадовсть конторантень.
— Тон думика, бессовестной, — ушодызе кортамонть Мирон. — Аволь ансяк тонстеть, те шкас эрявольть весе вельсоветэнь члентнэнь совавтомс колхозс ды кемекстамс сонзэ. Иля арсе, што истя кувать эряват...
Мирон нерькстни сурсонзо. Антипов букакс сормизе конянзо, трокс варшазевсь ды кода парксты:
— Тон монь велестэнть паньсамак?! Тандавтнят! Силой колхозс совавтат! Аздат, што те перегиб? Подлец! Мон эщо не осознал колхозонть лезэнзэ. Докажи, што вадря эрямось кохозсо. Докажи, Юда!
101
